В московском гостиничном комплексе «Измайлово» прошел учредительный съезд Пиратской партии России. От обилия молодых лиц, гула голосов и хаоса было весело.

Павел Рассудов, председатель Пиратской партии, обращается к съезду, стоя с микрофоном в руках перед заполненным людьми залом. Он в странной приталенной курточке с тремя рядами тусклых, словно из бронзы, пуговиц и с застежками, которые были бы хороши на гусарском ментике или кафтане древнерусского стрельца. Крест-накрест через его грудь идет алая лента от бейджа делегата и оранжевая тесемка от висящей на боку ярко-желтой вязаной сумочки. Таинственная сумочка выглядит так, словно он носит там старый ржавый ключ от сундука с сокровищами или записанный на клочке бумаги пароль на вход в рай. Я пытаюсь его сфотографировать, нажимаю спуск десять раз подряд, но все кадры выходят смазанными, потому что председатель, говоря, делает сильные жесты руками и беспрерывно переступает ногами в желтых туфлях.

Зал заполнен делегатами, приехавшими из многих регионов России. Они сидят за столами, перед ними включенные ноутбуки, чашки с чаем. Прислонившись к колонне, стоит образцовый пират, словно сошедший сюда с какого-нибудь барка, бороздившего 400 лет назад воды Атлантики. Он в вишневом камзоле с белоснежным жабо и такими же манжетами и в черной треуголке, расшитой золотым шнуром и украшенной черепом с костями. Несколько ломают образ джинсы, торчащие из-под малиновых штанов, наушники на шее и интеллигентное лицо. За одним из столов сидит беременная девушка в черной майке с надписью «I’m not gay», рядом с ней ее молодой человек, а перед собой они демонстративно поставили плюшевого медведя.

От обилия молодых лиц, гула голосов, хаоса и беспорядка тут весело. Но мнение, что члены Пиратской партии — исключительно молодые люди из московской хайтековской тусовки, ошибочно. На моих глазах регистрируются на съезде муж и жена, только что прилетевшие из Читы. Он — седой человек в скромной клетчатой рубашке — скромно говорит о себе, что работает брокером. Оратор, выходящий на трибуну, стоящую на фоне плаката со словами «Свобода, равенство, пиратство», носит артистический костюм цвета предрассветного неба и имеет длинные волосы, обрамляющие лысую голову мыслителя.

Все это совсем не похоже на выхолощенную показуху партийных съездов. Никаких церемоний не соблюдается. Ораторов объявляют просто: «Сейчас выступит Максим из Кемерова…. Алексей из Вологды… Алексей из Владивостока». Если зал чересчур шумит, вице-председатель партии Станислав Шакиров замахивается на него «мышкой». Дресс-код отсутствует в принципе. Один из выступающих, дюжий парень со светлыми, заплетенными в косичку волосами, выходит на трибуну в спортивных шортах с лампасами. Девушка в продранных джинсах явно не носит колготок, как это требуется от девушек на мероприятиях «Единой России». В придачу ко всему по залу с жужжанием мини-моторчика бегает мальчик в тельняшке. Огромный бородатый человек во всем черном — это технический директор партии — периодически отлавливает его, перебрасывает через плечо и куда-то уносит. Вероятно, в кубрик для особо непослушных матросов.

Все происходит одновременно. При представлении людей в руководящие органы партии зачитываются объективки, главным украшением которых является фраза: «Пиратством занимается со школьной скамьи». Голосуют онлайн, то есть в своих ноутбуках на сайте партии, а также офлайн, то есть здесь, в зале. Затем возникает вопрос, как считать голоса, поданные там и тут. Выбирают позицию в руководстве, которая на пиратском языке называется «Свободный мембер», — и через запятую со свободными мемберами в потоке речи следуют «копирайтные паразиты». Это не ругательство, а технический термин, однако гнусь и мерзость этих паразитов всем присутствующим ясна. И одновременно два молодых художника и поддерживающие их девушки раскладывают флаги на полу и развешивают их по стенам, вставая на стулья.

Один из художников  с серьгой в ухе. У него небритые скулы и черная майка. Его помощник залезает на стул и становится на цыпочки, дотягиваясь до верхнего края флага, и тогда из-под джинсов является миру верхний край его патриотических трусов красно-сине-белого цвета и с надписью «RUSSIA». И вот флаги развешаны, и я хожу и рассматриваю их. На черном полотнище мелом написано: «Нет денег на образование? Укради знание! Информация принадлежит народу, а не богатому уроду!»

Это странная партия. Здесь, в одном зале, присутствуют человек социалистических убеждений, член совета «Левого фронта» — и православный мракобес, в сетевых спорах о РПЦ утверждавший, что у критиков церкви обязательно в роду есть евреи. Как они уживаются в одной партии? Они уживаются в одной партии словно поверх самих себя, поверх своих собственных глубинных убеждений, в неприятии настоящего, в тяготении к тому идеальному и счастливому цифровому будущему, в котором опостылевшей силы тяготения больше нет, копирайт умер, знания и развлечения доступны всем, и на земле настал рай, понимаемый каждым по-своему. Это партия, которая вне привычных вопросов и догм, которая не выпускает заявлений на злобу дня, которая не занимает позиции слева или справа, потому что отвергает эти позиции как клетки вчерашнего дня, в которые хитрые политики загоняют людей. А эти —  люди нового дня в черных майках с надписью «Качай права!» —  увиливают от всегдашнего выбора и столбят дорогу в цифровое будущее. Вдруг в середине зала встает юноша, почти мальчик, и со страданием человека, не въехавшего в партийную диалектику, задает вопрос: «Мы как? В оппозиции к власти или нет?» — «Мы метаполитичны!» — тут же с радостным смехом кричат ему несколько голосов. Это такой придуманный в партии термин, обозначающий, что можно быть по убеждениям кем угодно — и при этом пиратом.

Это совсем не партия радикалов, как можно предположить, видя все это роскошное обилие черных флагов с черепом и костями, полотнищ с прорезанными в них глазами и стягов с написанными мелом формулами, которые кончаются словом Revolution. Радикальны пираты только в вопросе копирайта и цифровой свободы. Это незыблемое ядро их идеологии. В остальном партия отвергает конфронтацию с властью и отходит от Болотной*. Это партия, почти уверенная в своей близкой регистрации и намеренная уже осенью принять участие в местных муниципальных выборах. Здесь, в провинции, в муниципалитетах, на нижнем этаже политики, эти молодые ребята, выходящие на трибуну, видят для себя область деятельности. «На уровне муниципалитета, если ты не кричишь на каждом шагу «Путин — вор!», можно добиваться результата. Стараемся со всеми договариваться». Это они о своей линии интеграторов и объединителей. «В России масса городов с населением 25 тысяч человек, из которых 20 тысяч — «ВКонтакте». Это они о той неизвестной еще, тихой, что-то думающей в тиши и ждущей своего часа цифровой России, в которой надо работать.

Молодые художники надевают черные маски с прорезями и, сидя на столе, дают интервью девушке-журналистке о том, что запрещенные маски — знак протеста против насилия власти. Человек в оранжевой майке с надписью «Anarchy» на спине начинает доклад о постепенной трансформации мировой музыкальной индустрии во что-то новое. Тут вдруг раздается громкий гулкий крик. Это кричит младенец на руках у Саши Рассудовой, жены Павла Рассудова. Она не только жена, но и товарищ по партии, ибо является координатором региональных отделений. Саша в белой блузке с закатанными рукавами и в джинсах со штанинами, закатанными до колен, а на босых ногах у нее белые пляжные шлепанцы с розовыми перепонками. Ее тело хитро обмотано куском материи цвета хаки. Материя впереди образует нечто вроде тугого кармана, и в этом кармане спит сын Паши и Саши. Его головка в изящном чепчике, сшитом из черной блестящей материи с мелкими, как цветочки, черепами и костями. Я подхожу и спрашиваю, как зовут малыша.

— Феликс. Значит — «счастливый», — отвечает Саша.

— Сколько ему?

— Два месяца.

— Два месяца — и уже участник съезда!

— Это что! Он в одну неделю был участником партийного заседания! — гордо говорит Саша и вдруг добавляет с ужасом:

— Вырастет — будет жутким копирастом!

— Почему? — теперь я в ужасе. Я смотрю на маленькое и при этом ладное тельце в мягких зеленых ползунках и на внимательные глаза под пиратской косынкой и не понимаю, почему счастливому Феликсу уготована такая страшная участь. Потом догадываюсь:

— Из противоречия родителям, да?

Саша кивает. Я думаю, они с Павлом тоже кое-что в жизни сделали из противоречия родителям. Но что там через 20 лет сделает Феликс в новой, цифровой и пиратской, России, мы не знаем. Ужас Саши прошел, как мгновенная гроза. Она снова смотрит на сына с улыбкой нежности.
 

* На первых митингах и маршах Павел Рассудов пытался получить слово для двухминутного выступления с трибуны. Ему отказали. Поддерживать людей, которые игнорируют тебя совершенно так же, как игнорировала власть, отказываясь регистрировать партию, — невозможно. «Мы не хотим менять одних упырей на других!» — тогда же прокомментировал мне ситуацию Рассудов, и пиратские флаги исчезли с митингов и шествий.

Алексей Поликовский, «Новая газета»