На улице стоял по-настоящему летний жаркий, солнечный день. Литейка — горячий цех — в такие дни изнемогала от зноя, задымленности и духоты. Естественно, на полную были открыты фонари на крыше и въездные ворота несущие в цех свежий воздух. Воздушный поток в воротах, по сути, представлял из себя мощный ветер.
В подобный погожий день с улицы в поток воздуха волею случая залетела белая, вернее, белоснежная бабочка, очевидно, капустница, и оказалась в цехе. Почуяв жар и задымленность, она развернулась и попыталась вылететь обратно на улицу. Но чем ближе подлетала она к проему ворот, тем сильнее становился встречный ветер. Он тормозил ее полет, а затем относил ослабевающее насекомое обратно в цех. Большие крылья бабочки, словно паруса, мешали полету, и тем не менее она делала ими взмах за взмахом, отчаянно пытаясь вырваться на волю, картиной стоящей так близко за линией ворот. Никогда не думал, что у бабочки может быть столько энергии! Она сделала уже шесть безуспешных заходов на вылет и продолжала вновь и вновь повторять свои действия.
Вспоминал детство, проведенное под Светлоградом, и мне подумалось: а сколько мы с друзьями ловили бабочек сачком и фуражкой и удивлялись, как шустро порой они умудрялись в последний момент увернуться от надвигающейся ловушки. Помню, мы иногда припевали: «Бабочка Лена, сядь на колено, мы не будем тебя бить, будем сахаром кормить!»
И вот сейчас наша бабочка совершила, наверное, около пятнадцати попыток и стала опускаться все ниже и ниже, и наконец села, обессилевшая, на бетонный пол цеха. Немного посидев, очевидно, отдохнув, она стала передвигаться новым способом — как бы прыжками над полом, вернее, короткими перелетами. Взлетит невысоко, через 15–20 см. садится, отдохнет немного и опять вперед.